У нас люди растут!

В науке важно наставничество и добрые традиции. Речь об этом шла в малом конференц-зале Кольского научного центра на тематической встрече программы курирования академических групп. Рассказать об истории и традициях центра пригласили советника генерального директора, доктора технических наук Владимира Маслобоева.

– Тема истории, безусловно, очень важна для научной молодежи, – убежден председатель Совета молодых ученых и специалистов Андрей Маслобоев. – Молодые ученые и специалисты должны не только погружаться в академическую атмосферу, но и знать, откуда появился Кольский научный центр, кто повлиял на его развитие и успех, какие в нем существуют традиции. Это позволяет лучше понимать, почему наш центр стал именно таким, каким является сегодня, и почему на протяжении десятилетий он находится в авангарде мировой науки и арктических исследований.

Советник генерального директора КНЦ РАН, доктор технических наук, профессор Владимир Маслобоев работает в Кольском научном центре уже более полувека.

– Я появился в Кольском филиале Академии наук СССР в конце марта 1972 года, после окончания с красным дипломом Московского института тонкой химической технологии имени М.В. Ломоносова (МИТХТ), и был горд, что попал в учреждение академии наук, – говорит Владимир Алексеевич. – Впрочем, Апатиты встретили не очень ласково: оказалось, что меня на работу тут не ждали и даже отправили отказ от распределения – так туго было с жильем. Но раз я все же успел приехать, меня направили в Институт химии на должность старшего лаборанта с высшим образованием с окладом 92 рубля 50 копеек. Интересно, что приток молодых специалистов был довольно скудным, невзирая на систему распределения – в ИХТРЭМС в 1972 году на работу приняли всего двоих.

Тот период в институтах Академии наук отличался очень четким финансированием – была советская система госпланирования. А также очень активной была общественная жизнь: в здании президиума, в том месте, где мы с вами встречаемся, располагались комитет комсомола, кабинет политпросвещения, кабинет секретаря парткома.

Параллельно с научной деятельностью Владимир Маслобоев отдавал время и силы работе секретаря комитета комсомола КФАН, а затем 4 с половиной года – еще и секретаря парткома.

– Жизнь была кипучей, начинал я рабочий день в половине девятого утра и раньше девяти вечера дома не появлялся. Много работать – тоже одна из традиций тех времен, в субботу и воскресенье окна в институтах Кольского филиала АН СССР обычно светились допоздна. Традиции во многом зависят от людей, в том числе от руководства.

– В 1972 году пришел очередной председатель президиума КолФАНа – Григорий Иванович Горбунов. Геолог по профессии, работал он в основном по Печенгскому рудному полю, был начальником геологической партии, которая после войны разведывала Ловозерское лопаритовое месторождение. В Кольский филиал он пришел в 1948 году и по привычке еще некоторое время ходил с пистолетом, потому что в партиях работали тогда и заключенные, – вспоминает Владимир Маслобоев. – Я долго работал с ним будучи секретарем парткома и могу сказать, что его эпоха развития центра была эпохой созидания. А подходы к развитию у Г.И. Горбунова были довольно нестандартными. Так, например, в 1975 году он поехал по делам в Мончегорск, увидел старую деревянную столовую, которую собирались разобрать на снос. Ее купили «на дрова», перевезли на место, которое сегодня называется мониторинговый полигон, и из этих бревен «методом капремонта и народной стройки» построили профилакторий. И строили «Тиетту» на субботниках все сотрудники без исключения.

Или вот еще пример: в начале 1980-х Горный институт заключил первое международное соглашение с финской фирмой «Kemira», которая намеревалась разрабатывать апатит-пирохлоровое месторождение Сокли в приграничном районе. Наши горняки занимались процессами открытой разработки и обогащения. Соглашение заключили, работу выполнили, но было непонятно, как расплачиваться: с валютой мы дела тогда не имели, валютных счетов не было… В результате, финны заплатили за эту работу тремя ангарами для Горного института. И один из этих ангаров Горбунов решил использовать не вполне для науки. Вызвал инженера-конструктора Мальвину Ефремовну Завадскую, которая пришла в ИХТРЭМС из «Апатитыгражданпроекта» и дал задание: спроектировать Дом спорта «Наука», а площадку под фундамент, невзирая на скалу на площадке, выбранной для строительства, специалисты лаборатории взрывных работ Горного института идеально выровняли методом контурного взрывания. «Наука» по-прежнему на месте с тем самым финским ангаром вместо крыши.

Таким был Горбунов: простой вологодский мужик родом из-под Великого Устюга, способный создать что-то важное и нужное людям, казалось бы, из ничего. При нем была построены автобаза, бомбоубежище на тысячу человек, жилые дома по улицам Зиновьева и Козлова, замыкающие Академгородок, здание институтов экономики, информатики и центра коллективного пользования на улице Ферсмана.

После Григория Ивановича Горбунова на пост председателя президиума Центра приехал из московского Института общей неорганической химии Владимир Трофимович Калинников, в те времена доктор наук и заведующий лабораторией. Он же стал и директором ИХТРЭМС. Практически одновременно с ним на должность директора Горного института приехал Николай Николаевич Мельников, а года три спустя – Геологического: Феликс Петрович Митрофанов. Все они позже стали академиками.

– До сих пор удивляюсь мудрости руководства тех времен на всех уровнях, – отмечает Владимир Маслобоев. – Постоянно чувствовалась целенаправленная системная работа. Говорят, это были застойные времена, но мы никогда не чувствовали себя в застое. Все время шло движение, ставились задачи высокого уровня. Например, Горбунов вместе с Александром Васильевичем Сидоренко, который на тот момент был министром геологии, начали проект Кольской сверхглубокой. Нужно было исследовать глубинное строение земли, посмотреть, какие перспективы по медно-никелевым рудам, а кроме того, постоянно решались задачи по материалам труб для скважины: так создали специальный высокопрочный алюминиево-магниевый сплав, который использовали только в авиации. Мировой рекорд по глубине бурения скважины свыше 12 км до сих пор не превзойден. На Кольской сверглубокой работали не только наши геологи, но и горняки и химики. Так, Институт химии был привлечен для изучения глинистых растворов с такой гигантской глубины. В Горном институте также были мощные задачи, например, строительство широкопролетных подземных сооружений. Горный институт был вовлечен в подготовку и проведение промышленных ядерных взрывов «Днепр-1» и «Днепр-2» в Хибинах. Мы до сих пор гордимся, что ИХТРЭМС от начала до конца разработал и внедрил в производство в городе Силламяэ, Эстония, сернокислотную технологию лопарита, как комплексного редкометаллического сырья.

– Еще одна деталь: в 1980-е годы не было отчетности по «многописанию» статей – нужно было вначале выдать результат, а потом уже про это написать. Не было гонки за Web of Science и Scopus. В стране были свои хорошие журналы, например, «Прикладная химия», «Неорганическая химия», «Неорганические материалы». Они до сих пор издаются, хоть и не считаются высокорейтинговым. Причем наши журналы, как правило, все переводились на английский язык, наши зарубежные коллеги относились к ним уважительно и читали от корки до корки, черпая оттуда свежие идеи.

По мнению Владимира Маслобоева, традиций в каждом институте Центра было много, везде они были свои, но одна из лучших – преемственность поколений. Молодым было у кого учиться, а чтобы так продолжалось и впредь, ученые КФАН сами задумались о подготовке молодых кадров. И в 1994 году одной из традиций, которую заложил Владимир Александрович Путилов, стала система тьюторов, «ученик-наставник». Распределения молодых специалистов не стало, поэтому решено было утолять кадровый голод на месте, самостоятельно. Так в Апатитах был создан Кольский филиал Петрозаводского государственного университета, который начинался с трех учебных групп, а дальше разрастался. И когда Владимир Маслобоев после длительной командировки в Норвегию пришел туда преподавать в 2000 году, вместе с заочниками в КФ ПетрГУ было почти 6000 студентов. Параллельно Геннадий Павлович Лузин, директор Института экономических проблем, добился открытия филиала питерского ИНЖЭКОНа, потом появились еще филиал Костромского университета, филиал МГТУ…

– Те, кто окончил кафедры геологии, химии и строительного материаловедения, геоэкологии, горного дела, знают: мы учили их, как своих детей. Начиная с третьего курса у каждого был свой научный руководитель. В Институтах Центра были созданы три диссертационных совета: в ИЭП, ИХТРЭМС и в Горном, так мы готовили кандидатов наук. И примерно три года назад нам удалось воссоздать при КНЦ два диссертационных совета – по экономическим наукам и химическим.

Как сказал один нобелевский лауреат, можно, конечно, прогнозировать будущее, но лучше его создавать самим. Когда я пришел работать, моими коллегами были в основном выпускники ленинградских вузов, меньше московских. Сегодня в КНЦ достаточно людей, которых мы сами выучили, и важно, чтобы старшее поколение ученых, обладатели реальных знаний, успевали передать свой опыт, как это и было во всей истории КНЦ.

И очень важны те люди, у которых вы учитесь, включая стадию подготовки кандидатских диссертаций. Кстати, в традициях КНЦ всегда было, что кандидатская степень, это в первую очередь подтверждение вашей научной квалификации, что кандидат наук уже имеет право руководить разделом в теме. Тут важно и перенимать опыт, и решать новые задачи, ведь кандидатские бывают двух типов: хорошо работающая научная школа, где можно работать по накатанной методике и получить заведомо ясный результат, и второй тип, когда научный руководитель ставит задачу, которую ему был бы самому интересно решить и ничего о конечном результате он не знает. Это более тернистый, но и более интересный путь.

Владимир Алексеевич вспомнил и бытовые традиции научного центра. Например, летний сенокос, когда ученые заготовляли корма для подсобного хозяйства «Индустрия», многие поневоле научились косить траву. И ту, что умерла вместе с перестройкой: с середины октября был завоз картошки на Белореченскую ТЗБ, где научные кадры вначале выгружали ее из вагонов, а спустя месяц приезжали перебирать. Сейчас картошки полно, и у большинства сотрудников КНЦ она вырастает на дачных участках. «Я до сих пор ее сажаю и люблю только свою», – говорит Маслобоев.

– 50 лет в КНЦ – это целая жизнь, я очень многих помню, со многими был знаком или дружил. «Я у вас работал, вы меня не помните?» – с такими словами ко мне иногда подходят люди в разных краях. КНЦ является еще и центром кристаллизации научной мысли, мы не только здесь живем и работаем, но и массу людей отдаем в другие области. У нас люди растут! В Апатитах хорошо не только работать, но и отдыхать, ходить в лес за грибами, ездить на рыбалку. А при необходимости через полтора-два часа полета ты уже в Санкт-Петербурге или Москве. Во Владивостоке, расположенном на широте Сочи и долготе Магадана, где я недавно был на конференции, чувствуешь свою оторванность от цивилизации, а здесь – нет! Работайте, воспитывайте детей, достигайте своих вершин в науке. А в ней, на мой взгляд, нам сегодня не хватает больших междисциплинарных вызовов. Моей мечтой всегда было объединить усилия всех институтов, чтоб мы решали большие совместные задачи, глобальные, невзирая даже на то, что институты в КНЦ маленькие и больше они не будут.