Хибинская азбука. Буквы «Ц» и «Ч»

Цепинит

Цепинит-Na – редкий минерал, который можно встретить всего в семи точках в мире. И пять из них находятся в России. В официальном списке минералов цепинит-Na помечен как переименованный, видимо, потому что Н.И. Органова с группой коллег еще в 1976 году описали его как Ti-ненадкевичит.

Впервые минерал был обнаружен E.H. Семеновым на рубеже 1940-x и 1950-x годов на гope Лепхе-Нельм. С 1950-х по 1970-е годы он не раз попадал в поле зрения ученых, хотя полного его исследования не проводилось. В литературе он был известен под условными названиями как «Ti-ненадкевичит», так и «Nb-лабунцовит».

Это силикат взаимозаменяемых натрия, гидроксония, калия, стронция, бария в одной структурной позиции и титана, ниобия в другой, с гидроксилом и кислородом (взаимозаменяемыми). Символ-Na в суффиксе-уточнителе указывает на преобладание натрия среди внекаркасных катионов. В целом для титан-доминантных членов этой подгруппы из группы вуориярвита и используется общее корневое название «цепинит».

Хрупкому прозрачному цепиниту обычно сопутствуют анальцим, лампрофиллит, нефелин, микроклин, манганнонептунит, фторапатит, эвдиалит, эгирин. Обычно он образует радиальные агрегаты призматических кристаллов длиной до 1 см. Как правило, они грубообразованные, досковидные, расщепленные, грани покрыты продольной штриховкой. Встречается цепинит в пегматитах нефелиновых сиенитов, фенитах.

Свое название он получил в честь кандидата геолого-минералогических наук Анатолия Ивановича Цепина, специалиста в области рентгеноспектрального анализа, который изучал минералы группы лабунцовита и выполнил первые их электронно-зондовые анализы.

Анатолий Цепин окончил МИФИ, работал в ИГЕМ РАН по специальности «рентгеноспектральный микроанализ». В журнале «Тиэтта» он пишет о себе так: «Не считал, сколько минералов открыто с моим участием, и даже не знаю, сколько названо в мою честь. Наверное, 5-7 минералов. Сначала был один – просто tsepinite, найденный в Хибинах. Позже правила утверждения новых минералов изменились, и число цепинитов стало расти. Появились цепиниты с удвоенным параметром элементарной ячейки – paratsepinites». Анатолий Цепин участвовал в полевых экспедициях в Киргизии, на Сахалине и Курилах в Монголии, Кабардино-Балкарии. На Кольском полуострове бывал дважды, впервые – в 1966 году, в составе студенческого строительного отряда МИФИ «Кандалакша-66» прокладывал железнодорожную ветку «Кандалакша-Проливы». А в 1982 году был в Хибинах в экспедиции под руководством Зои Васильевны Шлюковой.

О Кольском полуострове Анатолий Цепин написал несколько стихотворений. Кроме того, он автор книги под названием «Несколько историй из жизни коллектора», которая дает представление о полевых геологических экспедициях. Вот как она начинается:

«Во времена не столь отдаленные, но, за ворохом навалившихся социальных событий, почти забытые, довелось мне поучаствовать в ряде геологических экспедиций и в СССР и за рубежом. Сейчас в это верится с трудом, но наш тогда более представительный, но все-таки небольшой институт – ИГЕМ АН СССР рассылала по стране и миру в год до ста экспедиций. И если с научным составом экспедиций проблем, как правило, не возникало (геологи сами и под себя формировали свои отряды), то с обслуживающим персоналом (повара, лаборанты, коллекторы) почти всегда была напряженка. Приходилось брать народ даже со стороны, но основным резервом для «обслуги» были аналитические подразделения института. Это было удобно и выгодно со всех точек зрения – надо было чем-то занять «аналитиков» во время летнего запустения института, заинтересовать с целью дальнейшего их участия в исследовании найденного каменного материала. К тому же «аналитики» и сами по себе далеко не самые неэрудированные институтские сотрудники, знающие не понаслышке кое-что о шлифах, пробах и всяких других минералогических и петрологических объектах.

В таком сотрудничестве геологов и аналитиков был обоюдный интерес. Вот и мне, типичному представителю аналитической братии, был полезен такой «полевой роман» с геологами. Он давал возможность отдохнуть от рутины будничных институтских дел, от утомительных (хотя, зачастую, и увлекательных) бдений у приборов и мониторов, от столичной шумной и бестолковой повседневной суеты, отнимающей время и силы, убивающей нервные клетки и чувства. Такой роман давал (при нашем хроническом безденежье) прекрасную возможность и мир посмотреть, и себя показать, вернее, испытать себя в разнообразных полевых коллизиях (а их всегда хватало с избытком), и при этом еще и заработать.

То обстоятельство, что за все представленные удовольствия еще и доплачивали (так называемые «полевые») меня поражало больше всего. Тебя бесплатно довозили до очередного интересного места (а места почему-то всегда были интересные), снабжали одежкой и обувкой, кормили, поили, водили на экскурсии по чудесным маршрутам, и при этом еще приплачивать за все представленные удовольствия. Сейчас в моде всяческий экстрим, люди платят бешеные бабки за удовольствие испытать то, за что нам государство еще и приплачивало. Правда, и рабочий день (если его можно было так назвать) был у нас ненормированный, но это уже были мелочи жизни, с которыми приходилось мириться.

Кроме того такой «полевой роман» давал возможность профессионального роста. Я всегда ездил с геологами, с которыми у меня были совместные научные интересы. Сам же зачастую и отбирал образцы, которые уже потом, после полевого сезона предстояло изучать в лаборатории. К тому времени, как я начал участвовать в геологических экспедициях, я уже изрядно освоился в геологических науках (особенно в минералогии), успел получить степень кандидата геолого-минералогических наук, но для геологов я все равно оставался только физиком, а потому человеком, не способным освоить все премудрости этой зачастую просто описательной науки. Я не спорил, продолжал и продолжаю считать себя физиком, получившим геологическое самообразование просто для общего развития…».

Чирвинскит

Исключительно сложные судьбы были у некоторых исследователей геологов Хибин: тех, кто испытал на себе давление репрессивной машины. Один из таких героев нашей «Хибинской азбуки» – профессор Петр Николаевич Чирвинский, выдающийся русский ученый-геолог, минералог и петрограф, доктор геолого-минералогических наук.

Он родился в 1880 году в непростой семье, его отец – основоположник экспериментальной зоотехники Николай Чирвинский. Петр с золотой медалью окончил Киевский университет и был настолько одаренным студентом, что его дипломная работа «Искусственное получение минералов в XIX столетии» была напечатана отдельной книгой. Затем совершенствовался в минералогии в университетах Германии. Изучал минералогию в Италии и Австрии, выезжал на конгрессы в Скандинавию, но все это – до революции. А позже поездки прекратились. Он преподавал в Донском политехнического институте в Новочеркасске, был отмечен Ломоносовской премией за исследование гранитов и грейзенов, заведовал Отделом минеральных ресурсов Северо-Кавказского отделения Геологического комитета… А затем в его биографии появляется страшная строка: «С января 1931 был в безвестной отлучке».

В ночь на 6 сентября 1931 года Чирвинский арестован ГПУ «за сокрытие недр», через два дня осужден по 58 статья, пункт 7 и приговорен к 10 годам исправительных лагерей. Но поскольку знания и опыт этого человека необходимы стране, он продолжает заниматься геологией, что называется, под присмотром. Вначале в геологоразведке в лагере Ухты, затем на строительстве Беломорско-Балтийского канала, а потом, благодаря ходатайству академиков А.П. Карпинского и А.Е. Ферсмана, в сентябре 1932 года переведен в распоряжение Особого геологического бюро Мурманского окружного отдела ОГПУ, где работал на месторождениях Хибинских и Ловозерских тундр. Принимал участие в Первой заполярной геологоразведочной конференции 21-27 ноября 1932 года в Хибиногорске как представитель Геолбюро с докладом о железорудных породах Кольского полуострова. Начиная с марта 1933 года Петр Чирвинский работал в составе треста «Апатит», заведовал созданным им петрографическим кабинетом, где руководил исследованиями минералов, горных пород и руд, которые поступали с мест разведок треста, с фабрик и рудников – предметы из кабинета можно сегодня увидеть в МВЦ «Апатит». Кроме того, профессор преподавал в кировском Горном техникуме, был консультантом по научной работе на Кольской базе Академии Наук, одним из соавторов тома, изданного Академией Наук «Минералы Хибинских и Ловозерских тундр». Но… 11 декабря 1937 года был снова арестован без предъявления обвинений, и отправлен в тюрьму в Ленинград. 3 января 1939 года вернулся в Кировск.

В августе 1941 года, когда город уже бомбили фашисты, Петр Николаевич эвакуируется в Соликамск – на первый калийный рудник. Там всего за три года он собирает обширный материал, посвященных минералогии карналлита, синей соли и пирита, петрохимическим и физико-химическим свойствам калийных руд. Публикует на этом материале 11 научных статей. В 1943 году переезжает в Пермь, где до 1953 года заведует кафедрой петрографии Молотовского государственного университета имени А.М. Горького.

В начале 1945 года Ферсман представил Чирвинского к избранию действительным членом АН СССР. Это стало выражением признания заслуг ученого, но в Академию наук его так и не выбрали, хотя в сентябре того же года его судимость была снята. Ну, а полностью реабилитирован профессор «за отсутствием состава преступления» был лишь в 1989 года, спустя 34 года после кончины.

Научные интересы Петра Чирвинского были обширны. Он разработал методику геометрохимического анализа и дал подсчет химического состава земного шара. Ряд работ Чирвинского посвящен химико-минералогическим и петрографическим исследованиям метеоритов и выяснению закономерностей в составе метеоритного вещества, открыл два «закона Чирвинского». Петр Николаевич занимался также вопросом образования метеоритов в солнечной системе. Выяснил происхождение ряда месторождений железных руд, фосфоритов, туфов и калийных солей. Занимался вопросами лавинообразования. Автор более 500 научных работ. Сын и дочь Петра Николаевича также стали геологами.

Имя Чирвинского осталось в истории. Это и мемориальные доски, и именные стипендии, конференции и научные чтения. Кроме того, оно присвоено одной из гор в районе падения тунгусского метеорита и минералу чирвинскиту, открытому в 2016 году группой ученых Кольского научного центра – Виктором Яковенчуком, Яковом Пахомовским, Тарасом Паникоровским и другими. Находка нового минерала состоялась на горе Тахтарвумчорр, в ассоциации с апатитом и альбитом. Его химическая формула – (Na,Ca)₁₃(Fe,Mn,◻)₂(Ti,Zr)₅(Si₂O₇)₄(OH,O)₁₂ · 2H₂O.